Оставив грузовой въезд за спиной, отряд пересёк узкую улочку, на которой двум автомобилям не разъехаться. Князь с лёгкостью ударом ноги выбил входную дверь в здание. Люди ворвались в просторную комнату, наполненную тишиной и мраком; но темнота для впавших в «ярость» не помеха. Каждый видел длинный коридор и лестницу в конце коридора.
— Здесь кабанов нет. Тепловизор молчит! — доложил Парамон Лизнёв. — Будем двигаться далее?
— Спокойнее, — принимал решение Витольд. — Нас заманивают в ловушку. Но нет времени на разведку. Будем двигаться вперёд. Федот! — окликнул князь советника.
— Я здесь, государь, — брызгал слюной Мокрицин.
Его лицо исказилось. Из вежливого, всегда подбирающего слова консультанта, он превратился в монстра. В состоянии «ярости» Федот расслабленным пальцем пробивал бетонную стену, но князя слушался, как родненького батьку.
— Поднимайся на крышу. Включи режим «хамелеона» и снимай снайперов на чердаках. Если у свиней появились «калаши», то и винтовке имеются. Но это неважно, ведь так парни?
И Корней, и Адриан, и Аверьян, и Любим, и Максим — все кивнули разом. Все готовы к бою. Готовы, навести порядок в городе.
— Удачи Федот. Завалишь свинью, награжу!
Мокрицин заревел зверем, застучал ногами, как бешеный конь и растворился за поворотом, сбивая перила и балясины, вышибая двери. Он бежал на крышу. Осталось семеро бойцов.
Пройдя сквозь здание, отряд вышел к следующей дороге между домами. Сомнений нет, что она простреливается снайперами.
— Работай Федот. Работай! — хрипел Витольд.
Вдруг комната, в которой они находились, наполнилась светом, пробивающимся через окна.
— Электричество врубили. Чёртовы хряки! — пыхтел княжеский писарь Максим. — Когда всё закончится, напишу оду нашему князю. У меня первые строки уже родились: в ночном Якутске падал снег на плечи государя…
— Не время, Максимка. Позже сочинишь, — по-волчьи оскалился Витольд и включил рацию: — Федот, приём…
— Докладываю. Снял двух снайперов и трёх автоматчиков. Первого снайпера порвал голыми руками, второго и автоматчиков, убил на противоположной стороне площади с первого выстрела, — отозвался Мокрицин. — Чисто, князь. Дорога свободна.
— У-у-у! — затрубил Витольд победным кличем. Шестеро бойцов загремели бронёй, поддержав командира.
— Все за мной! — приказал князь, и люди пересекли улицу за какой-то миг.
Отряд проверил каждый этаж, потратив не больше трёх минут. В здание кабанов снова не было.
— И тепловизор не нужен, — сказал Парамон. — Ну что, князь, берём казначейство? Они нам ловушку, а мы положим пару тысяч и привет бунтарям. К утру пыл поросячий спадёт. Кому хочется умирать? А завтра соберём полицейских волков и зачистим город. Надо действовать, командир.
Витольд оценил сложившуюся ситуацию. Штурм казначейства важен, но перед отрядом смертельный рубеж — хорошо простреливаемая полоса в семьдесят метров. Кто строил эти дороги?
— Разворачиваемся, — решил князь.
— Зачем? — удивился Парамон. — Время поджимает. Час-другой и силы покинут нас.
— Штурм не отменяется. Надо вернуться во дворец и продолжить атаку с противоположной стороны, — Витольд снова включил рацию. — Федот!
— На месте, государь!
— Делай, что велю. Перепрыгни со здания на дворцовую крышу. Как слышишь?
— Слышу, мой князь. Готов выполнить приказ, — рычал по звериному Мокрицин. В его лицо бил снег и тут же таял, стекая на броню вместе с пеной, брызжущей изо рта.
— Займёшь позицию и бей по горящим фонарям. Снайперов на здании казначейства не трогай. Не спугни дичь. По фонарям стреляй не спеша, а мы зайдём с другого фланга. Как понял меня?
— Будет исполнено, государь! — оборотнем подвывал Мокрицин.
— Ну что парни, Бог не выдаст, свинья не съест. Проскочим!
Бойцы громыхнули лазерными стволами о броню, приветствуя решение князя.
***
— Они зашли с тыла. Застали врасплох, — бормотал барон Клещ. — Княжеский отряд всех перебил в казначействе. Это провал операции. Нас теперь повесят…
— Барон, свяжись с майором Чуки. Быстро! — орал Щерба.
Клещ дрожащими, толстыми пальцами нажимал на кнопки. Рация сопела, кряхтела, нервно светились лампочки, но Чуки так и не отозвался.
— Дай сюда, растяпа! — выхватил аппарат предводитель восстания. — Майор! Майор Чуки, с тобой говорит генерал Щерба. Майор, что б тебя! Отвечай!
— Генерал, — послышался злобный голос с той стороны.
Боевой секач беззвучно сглотнул и присел. С ним говорил человек.
— Так точно, — тихо, очень тихо ответил старый кабан, потому что узнал голос Витольда. — Я генерал Щерба, великий князь…
— У нас в плену батальон отборных бойцов. Вижу, это хорошие солдаты. Но сегодня все они пошли против власти. Против меня! — голос Витольда был собран. Слышался рык, предупреждающий, что говорит человек, впавший в «ярость». — К Якутску идут три медвежьих полка. Сегодня утром я подниму вооружённых до зубов полицейских волков, а ты, товарищ генерал, знаешь какие зубы у волка? Тебе мой совет, свинья безродная: прикажи своим офицерам, солдатам и прихвостням сложить оружие. Выходите на дворцовую площадь с поднятыми лапами и садитесь на заснеженную брусчатку, морозить хвосты. Тебе, свинья, я гарантирую жизнь, только в одном случае, если ты, хряк поганый, выйдешь первым. Торопись, генерал. Жду ровно пятнадцать минут. По истечении ультиматума мой отряд уничтожит пленных и направится за тобой, где бы ты, мой верный товарищ, ни скрывался. Отбой связи.
Щерба выронил рацию. Генерал проиграл. Его лишат пенсии, выгонят в лес, а там голодно, холодно — комары! Да какой лес!.. его лишат звания и расстреляют. Причём казнить вызовут тех, кто штурмовал казначейство. Майор Чуки крикнет: пли — и позор на весь кабаний род не смыть самым лучшим шампунем. Он проиграл восстание.
Сашке тоже не поздоровится. На карьере военного можно поставить крест. Молодой лейтенант соображал, что же делать дальше, но ход его мыслей остановили громкие выстрелы.
Четыре волка, выхватив «Стечкины», вели прицельный огонь по боевым кабанам. Первым получил пулю в лоб генерал Щерба. Затем рухнули два борона. Потом один за другим гибли младшие офицеры. Сашка рванул вперёд и закрыл своим могучим телом единственную женщину. Она давно не в форме. Шалайя стара и брюзжит хуже китайской мины, но она всё-таки дама. А его долг военного спасать гражданских — и детей, и стариков, и кабанов, и людей, и слабых, и сильных — любых. Сашка зажмурился, прощаясь с жизнью.
Когда смолкли выстрелы, лейтенант открыл глаза. По залу кабака ходили чёрные волки. Все четверо. В лапах стволы, на мордах отсутствие эмоций. Они работали. Также работал Сашка, когда добивал китайских вепрей: бездушно, хладнокровно, не жалея раненых и скулящих. Он ничем не отличается от чёрных убийц. Сашка тоже нёс смерть врагу.
Но волки почему-то не пристрелили его. Они переступали через трупы, иногда останавливались и делали контрольный в голову.
— Что же такое происходит? — спросил лейтенант и обернулся. Сзади стояла Шалайя.
— Ты и твоя красотка — пойдёте с нами, — нехотя сказал один из волков. — Повезло тебе, лейтенант. Говорят, ты умный, потому и выжил.
— Кто вы такие? — снова задал вопрос Сашка. — Пока не ответите, с места не сдвинусь.
— Алданские мы, — сообщил волк и выстрелил в мокрый пятак барона Хруста.
***
Князь по рации отдал приказ всем батальонам, находящимся в резерве. Сообщил, что восстание подавленно.
Кабаны бросали оружие, поднимали лапы и кучной толпой продвигались к площади. Больше других боялись вепри, захватившие главпочтамп на Оржанке. Они перестреляли медведей. Почти две роты. Этого им не простят. В лучшем случае — всех отправят на фронт, смывать вину кровью, в худшем — расстреляют до обеда. Ну что же, значит, такова судьба. Князь он велик. Грех направлять оружие на вождя Сибири.
Княжеский отряд был на грани. Так долго в «ярости» никто и никогда не находился. Люди гремели доспехами и хрипели. Им нужна свежая кровь. Много крови и плоти. Надо вернуться во дворец, пройти на склад и полакомиться свежатиной. Хотя можно не откладывать терзание тел и насытиться прямо здесь в казначействе. Но князь приказ не трогать кабанов. Потому что солдаты глупы и наивны, как дети. Пусть в руках секачей оружие и они восстали; но кабаны не враги людям. Они илишь лекарство.
